Очень странное происшествие, не правда ли? А между тем тот, кто так или иначе соприкоснется с рассказами о призраках и привидениях и тем более узреет их самих, непременно встретится с тем или иным парадоксом. Подобным тому, что выпал на долю почтенного профессора, а иногда и того круче. Заметим лишь, что причиной исхода приведенного выше шутливого, но весьма поучительного диалога, судя по всему, было неверие профессора. За что он и пострадал.

К слову сказать, жизнь многих нередко жестоко карает за злостное неверие. Как это, например, случилось с одним известным московским литератором, по фамилии Берлиоз, много десятков лет тому назад. Вначале ему показали как бы привидение, затем — лишили головы. И было за что. Ведь уважаемый Михаил Александрович ничуть не сомневался: ни Бога, ни дьявола не существует, а все рассказы об Иисусе Христе — просто выдумки, обыкновенный миф, поскольку этой личности вовсе никогда не было. Все это председатель правления МАССОЛИТ и редактор толстого художественного журнала заботливо втолковывал своему молодому коллеге — поэту Ивану Бездомному. И как раз тут-то и произошло нечто поистине небывалое. Однако предоставим слово классику:

«И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок… Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая.

Жизнь Берлиоза складывалась так, что к необыкновенным явлениям он не привык. Еще более побледнев, он вытаращил глаза и в смятении подумал: «Этого не может быть!..»

Но это, увы, было, и длинный, сквозь которого видно, гражданин, не касаясь земли, качался перед ним и влево и вправо.

Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза. А когда он их открыл, увидел, что все закончилось, марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выскочила из сердца.

— Фу ты черт! — воскликнул редактор, — ты знаешь, Иван, у меня сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было, — он попытался усмехнуться, но в глазах его еще прыгала тревога, и руки дрожали».

Итак, литератор сам себе поставил диагноз: с ним случилось «что-то вроде галлюцинации». Тем не менее, несмотря на всю свою эрудицию, Берлиоз скорее всего и не подозревал, что по-латыни hallutinatio означает вздор, ошибка; медицина вообще и психиатрия в частности не входили в сферу его профессиональных интересов. Однако слово «галлюцинация», как и положено редактору, он употребил вполне грамотно, так как он увидел то, чего, как ему представилось, перед глазами не было.

В отличие от своего героя писатель Михаил Булгаков, врач по образованию, несомненно, знал все эти тонкости и по-докторски точно изобразил картину галлюцинаторного видения Берлиоза, в том числе и всю предшествующую клиническую симптоматику:

«Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берлиоза. Он внезапно перестал икать, сердце его стукнуло и на мгновение куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. Кроме того, Берлиоза охватил необоснованный, но столь сильный страх, что ему захотелось тотчас же бежать с Патриарших без оглядки. Берлиоз тоскливо оглянулся, не понимая, что его напугало. Он побледнел, вытер лоб платком, подумал: «Что это со мной? Этого никогда не было… сердце шалит… я переутомился. Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск…»

И вот тут-то «знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида». Что важно — видел этого престранного гражданина только Берлиоз, Иван Бездомный чужую галлюцинацию, естественно, не видел, несмотря на то что сидел на той же скамейке, что и его старший собрат по перу. Но в отношении галлюцинаций, которые определяются как мнимые восприятия, или обманы восприятия, иного и не могло быть! Ведь галлюцинации возникают в отсутствие реального объекта восприятия, и то, что при этом видится, не что иное, как ошибка, вздор, самообман. И тем не менее эти фантомы носят телесный характер и обладают, как говорят психиатры, внешней проекцией, то есть мнимые образы восприятия занимают в пространстве то же положение, что и реальные предметы, если бы они там действительно находились. Потому-то нормальный человек, встречаясь с подобного рода фантомами и поражаясь их жизненности и правдоподобию (особенно в случаях, когда это происходит впервые), не сразу приходит к мысли, что все им увиденное — вздор, то есть галлюцинация.