Еще раз про любовь
Анатолий Артемов
Сергей Панкратов
13 января первый вице-премьер Чечни Рамзан Кадыров предложил легализовать в Чечне многоженство, что, по его мнению, позволило бы улучшить демографическую ситуацию и решить проблему одиноких женщин. С этой инициативой немедленно солидаризировался давний поклонник полигамии Владимир Жириновский, заявивший о своей готовности лично поспособствовать решению демографической проблемы в Чечне и взять в жены сразу двух девушек из родного села Кадырова. В течении последующих дней за многоженство выступили муфтии Талгат Таджуддин, Исмаил Шангареев и Нафигулла Аширов. Московский муфтий Равиль Гайнутдин пока воздерживается от комментариев.
Наряду с этим другой думский вице-спикер Любовь Слиска и президент Российской гильдии адвокатов Гасан Мирзоев иронично заметили, что при введении многоженства нужно защитить и права женщин, которым следует позволить иметь по несколько мужей. И действительно, с научной и юридической точек зрения полигамия подразумевает как многоженство (полигинию), так и многомужество (полиандрию).
В августе 1999 года президент Ингушетии Руслан Аушев специальным указом разрешил полигинию в своей республике, причем сделал это исходя из реальной обстановки — сотни, если не тысячи ингушских мужчин реально жили с несколькими женами. Через год этот указ был отменен под давлением федерального центра, однако проблема осталась. И теперь эстафету Аушева принял один из самых авторитетных политиков Чечни.
Судя по публикациям в СМИ, власть и общество спокойно отреагировали на инициативу Рамзана Кадырова. Конечно, многоженство в Чечне вряд ли легализуют, но и бороться с ним, скорее всего, не будут — себе дороже. Чеченского вице-премьера и поддержавших его муфтиев если и пожурят, то вежливо и деликатно, без истерических криков о «наступающем мракобесии», «угрозе светскому характеру российского государства» и «антиконституционному приданию исламу статуса государственной религии».
Главная проблема заключается в другом. В настоящее время в Дагестане, Чечне и Ингушетии заканчивается формирование полноценных исламских социумов, которые начинают жить по своим законам, причем главными проводниками этих законов выступают местные власти. Фактическое поощрение многоженства, серьезные ограничения в продаже алкоголя и распространении игорного бизнеса, поддержка традиционной семьи и осуждение разводов, обязательное преподавание ислама в средних школах (а зачастую и в детских садах) и негласный, но очень действенный запрет на пропаганду «планирования семьи», контрацептивов и абортов создают прекрасные условия для повышения рождаемости. Об этом знают и ученые, и правозащитники, и власти. И никаких претензий не предъявляют, потому что понимают — очень небезопасно мешать дагестанцам, чеченцам и ингушам рожать детей.
А теперь представим, если губернатор, скажем, Белгородской области, призовет улучшать демографическую ситуацию через запрет абортов и пропаганды половых извращений, а местный архиерей скромно попросит ограничить продажу алкоголя и проведение увеселительных мероприятий хотя бы на время Страстной седмицы. Нетрудно догадаться, какую это вызовет бурю в либеральной среде. Какие гневные обращения напишут правозащитники. Как доклад госдепа США о свободе совести в России пополнится целым разделом о нарушении прав и свобод религиозных меньшинств и атеистов. И чем все это кончится.
Вот такой парадокс.
Источник: http://www.interfax-religion.ru/