С призраками на кораблях люди встречаются и в наши дни. Вот что сказал в конце января 1996 года Виктор Ядуха (его сообщение было напечатано в газете «Мегаполис-экспресс»):
Оказалось, что по ночам, — продолжает рассказчик, — в глухом, расположенном чуть ли не в трюме посту штурманской боевой части перед глазами нескольких очевидцев — офицеров и матросов появлялся неизвестный моряк в белой, устаревшего покроя робе с кровоточащими ранами на лице и груди. В полной тишине это зрелище было столь осязаемым, что поначалу, подозревая в нем жертву дедовщины (экипаж крейсера — 800 человек, всех не упомнишь), с белым матросом пытались заговорить и выяснить, кто это его так отделал. Один из офицеров долго и упорно советовал ему «сначала пойти и привести себя в порядок, а потом доложить о случившемся по команде». Но то ли странный обитатель трюма не видел в этом смысла, то ли просто не мог соблюсти устав. Пронзительно, с каким-то сожалением во взгляде смотрел он на людей — и исчезал в глубине корабельного чрева, просачиваясь прямо сквозь переборки. Через какие именно — очевидцы показать так и не смогли; явление сопровождалось заметными изменениями в самом посту. Люк, ведущий в трюм, перемещался чуть в сторону, некоторые приборы вообще исчезали, а те, что оставались, относились к категории простейших корабельных механизмов, система которых не менялась на флоте десятки лет. «Ощущение такое, будто ты на корабле военных времен, и я иногда думаю, что так оно и было», — рассказывал старый мичман.
Затем привидение на какое-то время исчезало. Однако несколько месяцев спустя стоявший в карауле у оружейного склада курсант военно-морского училища имени адмирала Нахимова увидел в осенних сумерках человека, одиноко бредущего по усыпанной листьями дорожке прямо к складу. Лица его курсант не различил — было темно, к тому же голову незнакомца закрывал глубокий капюшон накинутого на плечи выгоревшего добела плаща. На оклик часового он не прореагировал. Человек в накидке шел прямо на колючую проволоку, но сухие листья почем-то не шуршали под его ногами.
— На выстрелы в воздух этот странный тип тоже никак не реагировал, — рассказывал курсант. — Секунда — и он уже за проволокой, прошел, будто ее и не было. Только когда я резанул его очередью и замер, то мне показалось: он пристально вглядывался в меня, словно запоминая. Лица под капюшоном, по-моему, вообще не было — какое-то светлое пятно. Потом он резко ушел вправо, его как ветром снесло. Волосы у меня под шапкой стояли дыбом, но я все же выглянул из-за угла и видел, как он уходит прямо в море, в воду…
По училищу объявили тревогу, но призрак так больше и не появился — и впрямь как в воду канул. Зато через несколько дней что-то странное и жутковатое стало происходить в другом севастопольском военном училище в поселке Голландия, где однажды в полдень, перед обедом, когда утренние занятия еще не закончились, дежурный по училищу вышел на пустынный плац покурить. Кроме него, на площади было только трое: два первокурсника, подметавшие плац, и какой-то офицер в дальнем конце. Этот старший лейтенант, как определил он по нарукавным нашивкам, показался ему каким-то не таким. В будний день — и при полном параде, с кортиком и галунами, а идет так, словно и не замечает старшего по званию. Курсанты это тоже заметили и как по команде перестали подметать. Дежурный двинулся навстречу и не успел отдать честь, как «старлей» вдруг… растаял в воздухе и тут же снова возник на пять метров впереди. Прошел еще немного — и снова будто перескочил невидимым коридором вперед.
— Смотри! — крикнул кто-то. — Привидение! — Тем временем скачки эти делались все короче и при этом все чаще, пока «офицер» не «заморгал», будто танцующий в свете стробоскопа. Выйдя из оцепенения, дежурный выхватил пистолет и бросился за призраком, но тот уже исчез за углом учебного корпуса.
Через неделю привидение появилось вновь. «Офицер» в белом шел тем же маршрутом, только гораздо медленнее, словно мучительно припоминал на ходу что-то забытое. Был час самоподготовки, и из корпуса высыпало несколько десятков человек. Вдруг «белый» прямо на середине плаца начал таять, сквозь его контуры проступили очертания деревьев, и он исчез.
Примерно в это же время, — продолжает рассказывать Виктор Ядуха, — буфетчица Настя из курсантского кафе спустилась в подвал за продуктами, включила свет — и почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. «Белый старлей» сидел на банках с маринованными огурцами и тоскливо смотрел ей в глаза. От ужаса у Насти отнялись ноги. Заметив это, незнакомец оттолкнулся от ящиков, взмыл в воздух и беззвучно ушел в стену под потолком.
О призраке говорили целый месяц. Старожилы училища, готовившего подводников-атомщиков, как будто находили в нем сходство с выпускником «Голландии», погибшим во время аварии на атомной подлодке «Комсомолец». Появление привидений быстро обросло байками и анекдотами, но было во всем этом нечто, не поддающееся иронии: окружающая обстановка в эти моменты в чем-то неуловимо менялась — освещение, оттенки красок, звуки и расстояния — все как бы сдвигалось по месту и времени…»
Продолжение истории Виктор Ядуха узнал от своего знакомого, приятель которого по имени Сергей, капитан 3-го ранга, служил на крейсере «Ленинград», таком же, как и «Москва». Вот что рассказал очевидец:
«Вечером мы поднялись на корабль и долго блуждали в чреве стальной махины, пока он не привел меня в свою каюту. Было приятно сидеть и пить горячий чай. Думать не хотелось о том, что предстояло нам с Сергеем этой ночью. И он, и я оттягивали момент начала, как могли, испытывая мучительную раздвоенность между ужасом и любопытством».
— Все. Пора, — тихо сказал Сергей, когда стрелки корабельных часов совместились на двенадцати.
Мы шли опустевшими светлыми коридорами корабля, наполненными теплом и жилым духом, гремели по ступенькам наклонных трапов, погружаясь в недра железного исполина, пока не уперлись в переборку, открыли тяжелый люк и спустились палубой ниже в темный коридор.
— Заведующий — лентяй, — пояснил Сергей, — лампочки перегорели, а ему дела нет.
Продвигаясь практически на ощупь, мы открыли еще один люк. Он завизжал тоскливо и одиноко, как собака на цепи.
— Черт, и тут света нет… — ругнулся Сергей. — Надо было взять фонарик.
Вертикальный трап уходил, как показалось, глубже обычного. Было душно, пахло плесенью. Когда мои ноги коснулись палубы, я услышал хлюпанье воды. Опережая мой вопрос, Сергей пояснил:
— Течет трубопровод.
Тамбур был маленьким, поэтому мы без труда отыскали еще один люк. Сергей долго пыхтел, раскручивая задрайку. Наконец она подалась с таким скрежетом, будто ее никто никогда не проворачивал. Ржавый люк мы подняли с большим трудом. Еще один трап вниз, в трюм. Помещение запущенное, влажное, мрачное. Однако подволок украшает слабосильная лампочка. От нее как будто бы даже теплее. Но на душе кошки скребут. И черт меня дернул лезть в этот колодец!
— Иди за мной, — Сергей шепчет и отчего-то крестится.
Я протискиваюсь вслед за ним в шахту, уходящую в глубь корпуса корабля под некоторым уклоном. Боковые переборки и подволок шахты выложены красным кирпичом. Сгибаясь в три погибели, мы удаляемся от лампочки-спасительницы, погружаясь в липкий мрак. Наконец впереди появляется полоска слабого света. Сергей вздыхает:
— Все, пришли…
Пост, в который мы почти вползаем, менее всего похож на то, что доводилось мне видеть. Сквозь слизь грибка просвечивает рыжая ржавчина переборок. Ноги разъезжаются на скользкой палубе. В углу помещения громоздятся какие-то механизмы, но они настолько изъедены ржавчиной, что нельзя даже приблизительно определить их предназначение. На палубе угадываются выступы люка, превратившегося в гнилой могильный холмик. От всего увиденного холодеет в груди…
Больше часа мы стоим, как истуканы, посреди поста, вперив взгляд в одну точку. В глазах рябит, и я их закрываю. Нет, определенно Серега ненормальный. Поскорее бы отсюда наверх, к людям, на свежий воздух!
В томительном ожидании проходит еще один час. Ноги затекли, в висках стучит кровь. Напряжение достигает, кажется, своего пика.
Я так и не понял, что же произошло, но отчетливо помню картинку, всего один кадр, яркой вспышкой озаривший мое сознание. Я и сейчас закрываю глаза, а образ увиденного не исчезает.
…В каюте Сергея тепло и уютно. Мы сидим и молчим. О чем говорить, тем более спорить, когда и так все ясно.
Я могу поклясться, что вместо ржавого, гнилого поста видел уютное помещение, выкрашенное в темно-синий цвет, механизмы, сверкающие надраенной медью. Но главное — я видел Его. Не уверен, что это был человек. Скорее белесое вытянутое облачко, формой напоминающее тело. Но Сергей утверждает, что видел матроса. Возможно…
Утром он вновь потащил меня туда, откуда мы выскочили, как пробки из бутылок. Я сопротивлялся, злился, но он настоял на своем.
Когда мы были на самом дне, Сергей спросил:
— Ты видишь шахту?
Нет, ничего я не видел, кроме неухоженных переборок, тускло освещенных слабосильной лампочкой…»
Вот какой впечатляющий рассказ очевидца привел Виктор Ядуха, который пытается понять, что это было — галлюцинации на почве общего психоза? Приступ клаустрофобии, боязни замкнутых пространств, от которой часто страдают шахтеры, спелеологи и матросы трюмных команд? Но как тогда объяснить изменения помещений и устойчивые призраки, которые видит не один, а сразу несколько человек. Ведь и Сергей, который видел призрак не один раз, утверждает, что успел прочитать на его бескозырке две буквы — «О» и «С». Названию какого корабля они могут соответствовать? «Осмотрительный», «Осторожный»?
Виктор Ядуха предлагает рассмотреть объяснение, данное Владимиром Челышевым, который не только предоставил этот материал, но и выдвинул свою версию происходящего. Вот она.
29 октября 1955 года в Севастопольской гавани взорвался и затонул крупнейший корабль тогдашнего Черноморского флота линкор «Новороссийск», унеся в морскую пучину более 600 жизней. В заключительном акте правительственной комиссии приводится наиболее вероятная причина гибели линкора: в ночь на 29 октября под ним сработала невытраленная немецкая мина. Не исключалась и возможная диверсия, авторы документа не уточнили чья… Но флотская молва на этот счет едина: диверсию совершили итальянские боевые пловцы, так как корабль был раньше итальянским линкором «Джулио Чезаре» и в 1949 году после раздела итальянского флота отошел к Советскому Союзу.
Тайна этой самой мрачной в истории отечественного флота катастрофы ждет разгадки вот уже сорок лет… Так, может быть, «О» и «С» не бескозырке призрака — не начальные буквы «Осторожного», а средние — «Новороссийска»?
Сам же Ядуха не исключает и другое, нечто еще более мрачное и безысходное: где-нибудь на дне Мирового океана лежит затонувший военный корабль (сколько их похоронил наш флот только в последние годы!). И кто-то на этом корабле, задраив свой пост, со временем принял страшную смерть от удушья и давления. Понемногу морская вода — этот всеядный растворитель — стала проникать в это помещение и превратила механизмы в неузнаваемые сталактиты ржавчины. Но что-то еще осталось на земле от этого безвестного бойца, если он сквозь чужие трюмы все продолжает являться нам…
По материалам книги Игоря Винокура «Призраки и привидения».
